Как Бердск Колыванью был

К концу XVIII века Бердский острог пришел относительно развитым в демографическом и хозяйственном отношении населенным пунктом. Самое главное заключалось в том, что на огромной территории, образовавшейся в пространстве между городами Омском, Томском и Кузнецком, это был один из крупных экономических центров. Развитие транспортного сообщения, необходимость приблизить административное управление к задачам освоения новых земель настойчиво диктовали создать в этом регионе новый административный городской центр. 

И тогда родился проект перенесения губернского города Томска в Бердский острог. Трудно сказать, в чьих головах родилась эта идея — то ли в умах сибирской администрации, то ли за столами петербургских чиновников, — но нельзя отказать ей в определенной обоснованности. 

По сути дела, этим проектом, за столетие до того, предвосхищалось рождение Ново-Николаевска-Новосибирска. В 1783 году была открыта Колыванская губерния, административный центр которой должен был располагаться «на правом берегу Оби реки при устье речки Берди и при Бердском остроге» в 16 верстах от него. Были сделаны проекты строения новых присутственных мест — каменные двухэтажные здания, намечена частная обывательская деревянная застройка. Некоторые губернские службы уже стали переезжать из Томска поближе к новому месту, в Бердский острог. 

Самое любопытное и интересное заключалось в том, что новому губернскому городу предполагалось дать название «Колывань». Именной указ, данный Екатериной II сенату 12 мая 1783 года, гласил: «О бытии губернского города Колыванской губернии в Бердском остроге с наименованием оного Колыванью». Удовлетворительного объяснения этого слова-топонима пока нет. 

Некоторые считают, что «Колывань» на землях новосибирского Приобья появилась в результате переноса с Алтая, где в 1729 году близ Колыванского озера был пущен первый медеплавильный завод А. Н. Демидова. Другие утверждают, что топоним попал к нам из Томского уезда, на землях которого достаточно много мест с похожими названиями — Колыванка, Колыванская тропинка, Колыванов спуск и т. д. Третьи не без оснований полагают, что «Колывань» — старинное русское название города Ревеля в Прибалтике, встречающееся в документах еще ХУ-ХУ1 вв., которое, возможно, происходит от литовского «кельвис» — кузница. 

Колывань-Бердск за годы губернского правления с 1783 по 1797-й значительно разросся. Появились новые улицы, питейные дома, конторы, склады, лавки. Прибавилось чиновников, торговцев, ремесленников. Но, увы, недолгая жизнь была суждена, казалось, перспективному государственному проекту — 14 лет. 

Местные власти, как это водится на Руси, устроили столичному проекту тихую, но энергичную обструкцию. В придачу не пожалели денег и томские купцы, снаряжавшие челобитчиков в Петербург и к местным сибирским властям. Томские и барнаульские чиновники изводили пуды бумаги и чернил, без устали писали в столицу о дороговизне строительства административных зданий в Бердске, особенное их беспокойство вызывал... возможный разлив Оби, коий мог попортить казенные бумаги. 

Что тут скажешь? В результате от проекта отказались, Томск вздохнул облегченно: он по-прежнему оставался губернским городом. Колыванская губерния в 1797 году была упразднена, территория ее вошла в состав Тобольской губернии. 

С Бердского острога название «Колывань» сняли, он стал теперь именоваться — «село Бердское», «безуездное знатнейшее селение». В этом качестве оно и вступало в XIX век. А что же острог? По мере освоения русскими Западной Сибири и продвижения их в южные районы значение острогов стало постепенно падать. Возросшее население остро испытывало нехватку пахотных земель, пастбищ, лесных угодий. Из острогов крестьяне переселялись в деревни, создавали новые поселения. К концу XVIII века пришел в упадок и острог на Берди. Его стены и башни, отслужив свое, постепенно разрушались. Земляной вал зарастал бурьяном. Оказавшись в глубоком тылу, острог потерял свой прежний грозный вид. И 7 февраля 1791 года правителем Колыванской губернии Б. Меллером было предписано продать пришедшие в ветхость «состоящие в Бердском остроге две башни с надолбами и рогатинами», но желающих их купить так и не нашлось. Совершенно сгнившие бревна пошли на дрова для местной церкви.

В зеркале XIX века 

Век начинался сурово. В 1812— 1813 годах в южных районах Западной Сибири наблюдался сильнейший неурожай, вызванный засухой. Цена пуда хлеба достигала трех рублей вместо 25—30 копеек. Люди умирали с голоду, многие вынуждены были питаться лебедой, корой деревьев. Число нищих и больных возросло многократно. 

Положение усугублялось тем, что царское правительство не предпринимало никаких мер помощи голодающим — по сибирским волостям прокатились крестьянские волнения. Самой распространенной формой протеста были побеги. Большинство приписных крестьян бежали на юг, в сказочное Беловодье, легенды о котором, как, впрочем, и извечная мечта русского человека о лучшей доле, жили в народе: «Есть такая страна за границей... Жизнь там беспечальна. Нет в той стране никаких повинностей и податей, в хозяйственных надобностях во всем там приволье...» 

В начале XIX века началось активное освоение более южных областей новосибирского Приобья и Алтая, в связи с этим население Бердска стало сокращаться и к середине века в селе насчитывалось всего 140 дворов с 293 жителями. 19 февраля 1861 года правительство издало манифест об отмене крепостного права. По указу от 8 марта того же года, сибирские крестьяне освобождались от принудительных отработок на алтайских горнозаводских предприятиях. Напомним, что еще в тридцатые годы XVIII века уральский промышленник А. Демидов построил на Алтае металлургические заводы, ставшие впоследствии основой Колывано-Воскресенских заводов. 

К середине века алтайские предприятия перешли в собственность царской фамилии. Заводы испытывали острый недостаток в рабочей силе, поэтому правительство приписывает к ним крестьян соседних деревень, обязав их работать на заводах в счет подушной подати. Срок отработок устанавливался от одного до двух месяцев. Использовались крестьяне на самых трудоемких и низкооплачиваемых работах: перевозке руды, угля, заготовке дров, гонке смолы и дегтя, вырубке леса. Оплата была мизерной. За день работы в летнее время конному работнику платили десять копеек, пешему — пять, в зимнее время конному — шесть, пешему — четыре. В то же время подушная подать составляла 1 рубль 70 копеек. Но и отработкой подушной подати не кончались все виды закабаления, крестьяне обязаны были поставлять на заводы и рудники Алтая провиант и фураж. Так, в 1777 году бердские крестьяне вывезли на один только Змеино-горский рудник 9375 пудов муки и 1414 пудов овса. 

С появлением Московского тракта добавилась и новая повинность: перевозка грузов и ремонт дороги. По новому указу провозглашалось, что крестьяне освобождаются от отработок. На самом деле, в течение трех лет они должны были выплачивать оброк, платить по шесть рублей (для того времени весьма значительная сумма) казне и горнозаводскому начальству, вносить уездные и общественные сборы, нести казенные повинности. Атмосфера накалялась, не случайно в эти годы одно за другим происходят различные народные волнения. 

Сибирские крестьяне, недовольные реформой 1861 года, требовали немедленного освобождения от заводских отработок, уменьшения оброчных платежей, прекращения сбора недоимок за прошлые годы. В конце 60-х годов возмущение крестьян Бердекой волости вылилось в так называемый Бердский бунт. Центром его стала горнозаводская община, в которой жили бывшие мастеровые Сузунского завода. Поводом к выступлению послужила попытка взыскать недоимки с мастеровых и крестьян. Население вооружилось ружьями, топорами, вилами и прогнало из своих селений сборщиков недоимок. Из Барнаула для усмирения бунтовщиков была вызвана воинская команда, но и она встретила дружное сопротивление. В результате столкновений с применением оружия среди мастеровых и крестьян были жертвы. Организаторов схватили и жестоко наказали. Однако Бердский бунт не прошел бесследно: власти вынуждены были прекратить сборы недоимок. 

Несомненным плюсом было то, что реформа способствовала расцвету кустарных промыслов. Мастеровые люди, бердчане, славились на всю округу своими изделиями: поярковые шапки и самокатаные валенки местного производства пользовались большим спросом. Налажено было и «деревянное» производство. Ложки, блюда, веретена, ушаты, ведра, кадки, лопаты, ковши — все умели мастерить бердские крестьяне. Ликвидация горнозаводской барщины способствовала развитию капиталистических отношений в деревне. 

Одним из самых распространенных видов заработка жителей Бердска и близлежащих деревень был помол муки. Для этого на реке строились небольшие мельницы, называемые в народе «мутовками». Это были простейшие сооружения: у воды ставили сарай или избенку, делали небольшую запруду, прилаживали водоливное колесо и натягивали к жерновам веревочный привод. И... мельница была готова. Производительность ее составляла примерно шесть пудов муки в сутки. Однако скоро «мутовкам» пришел конец. Но это уже начало другой истории.