Протоиерей Валентин

Первую "божественную печать" маленький Валя ощутил в 1931 году. Он тогда учился в 3 классе обыкновенной томской школы. Накануне Пасхи дети, как обычно, делились впечатлениями. Услышав разговор, противоречащий моральным нормам строителя коммунизма, учительница пришла в ярость, провела воспитательную атеистическую беседу и резюмировала - Бога нет. Но следующий урок она начать уже не смогла. На глазах изумленных детей тетю скрутило судорогой так, что потребовалась медицинская помощь. Больше воинствующую атеистку в здешних местах не видели. Родители объяснили просто - ее Бог наказал. 

Тогда, в 30-ые годы, отделение церкви от государства еще не укоренилось в сознании советских людей, и многие продолжали христианские традиции, правда, все меньше и меньше афишируя их. Вера становилась смертельно опасной. Родители Вали Бирюкова верили в Бога, отец пел в церковном хоре, как и дед. Дядя служил в храме и был впоследствии расстрелян в Рубцовске. Крестного забрали в 37-ом как врага советской власти. Отца посадили в барнаульскую тюрьму после нескольких предупреждений. Семью, где было четверо детей, сослали в томскую тайгу. 

Именно там Валентин научился противостоять невзгодам, укрепился в своей вере и.. научился, есть траву. Просто больше есть было нечего. На фронте эта детская практика пригодилась и спасла да голодной смерти в блокадном Ленинграде. Когда началась война, Валентина Бирюкова вместе с тысячами других двадцатилетних мальчишек посадили "в телячьи вагоны и дали зеленый семафор ". 

Сначала краткосрочные курсы артиллеристов в Омске, а затем - кольцо смерти и дорога жизни на Ладоге. Мог ли даже подумать тогда молодой солдат, что он будет заживо похоронен, что придется ему пройти все круги земного ада? В госпитале сказали - родился в рубашке. Не способен человек выжить после попадания в тело одновременно пули, осколков от артиллерийского снаряда и бомбы. А он знал, что ему помог Бог. Потому что не хотелось умирать не пожив. Потому что просил у Всевышнего жизни. Даже сейчас, по прошествии 55 лет, воспоминания о том дне заставляют сжиматься сердце. ... 

Он очнулся в яме среди множества тел убитых товарищей. Только высокое небо и жгучая нестерпимая боль. Кричать бесполезно. Валентин глотал соленые грязные слезы и молился, молился. Его не закопали в братской могиле по чистой случайности (или по велению свыше?). Увидели, не могли не увидеть живые глаза. 

Госпиталь прифронтовой полосы мало отличался от окопов. Вши, грязь, кровь, смертельная усталость, тошнотворный трупный запах, мухи и черви, буханка хлеба из травяной муки на четверых солдат. Поневоле хватались за любую спасительную соломинку - чаще и чаще обращались к Богу. 

Телевизионные, пусть даже документальные, версии войны - лишь бледное отражение действительности. Выздоравливающим солдатам приходилось сжигать целые скирды умерших от голода мирных людей. Хоронить было некому. Зловонный дым поднимался в небо. А люди постепенно привыкали к смерти, души деревенели. Когда разбомбили 12 складов с провизией, гражданское население собирало землю и по крупинке выискивало что-нибудь съестное. Залив горячей водой, можно было снять сверху жир. Сладкая земля шла за чай. 

Каждую свободную минутку рядовой Бирюков проводил в библиотеке ленинградской духовной семинарии. Его тянуло в церковь, ему хотелось узнать божественную правду самому и рассказать о ней сослуживцам. Из числа верующих или просто крещеных солдат сплотилось некое братство. У них не было ничего, кроме молитвы, кроме слова Господня, кроме собственной совести. 

Несколько раз в течение жизни предсказывали Валентину Бирюкову его судьбу. В десять лет, сразу после войны - в 48-ом и в 65-ом предрекли ему быть священником. А во время фронтовой мясорубки дважды Господь уберег солдата от смерти, заставив сменить место дислокации. Валентин всегда знал, что именно Бог руководит им, и благодарил Создателя за спасение, за силы, за веру. 8 мая 1945 года солдат Бирюков плакал вместе со всеми, упав на колени, плакал и молился. Но домой вернулся не сразу. Задержали в Восточной Пруссии под Кенигсбергом, опасаясь вражеских диверсий. Через год случилось возвращение в родной Томск. 

Как ни странно, первая мирная профессия бывшего фронтовика была - продавец. Хотя мысль о церкви не покидала ни на секунду. Предсказание сбылось, и Валентин поступил на службу в местный храм. Реакция знакомых была неоднозначной: кто-то открыто смеялся в лицо человеку в рясе, кто-то пускал нелепые слухи, кто-то настойчиво пытался отлучить от религии. Ну да Бог им судья. Не все из них дожили до сегодняшних дней. 

До 1917 года Россию называли не иначе, как Святая Русь. Отделив церковь от государства, а затем, запрещая долгое время храм Господний, лишили Отечество не только разума, но и сердца. На ошибках, говорят, учатся. Но сотни лет люди совершают одни и те же ошибки. Гневят Бога, не чтут заповеди, топчут закон Божий. А Он пока терпит и надеется, что неразумные дети придут в его храм. Российский президент частенько в церковь заглядывает, свечку держит, к руке Владыке прикладывается, однако сам ни разу не крестился. Ни одна земная пусть самая демократическая конституция, не пришлась по душе абсолютно всем. 

Небесный закон - незыблемые в своей правоте правила для всех без исключения - не от какого-то чиновника или начальника. Он предначертан Создателем. Земля - это общий питомник, общая школа и общее кладбище. Что делить человечеству? Не можешь купить рубашку другому, так хоть не отбирай. Не укради. Советская коллективизация нарушила эту заповедь. Не убий. Похоже, это не про нашу страну, не про наш мир. Многие ли из нас задумываются, что представит каждый на последнем суде, какие добродетели и пороки? Многие годы большевистского безверия отучили людей от библейских заповедей, но не отменили сути закона Божьего. 

Сейчас доступ в церкви свободен. Да не особенно-то разбежались туда люди. Разве что прижмет суета житейская, заботы повседневные и болезни. Тогда хватаются за молитву, как за спасательный круг. И невдомек, что все это -испытания за постоянное богоотступничество. А верить, но не жить по вере -еще более тяжкий грех. На исповеди грехи человеческие словно по трафарету: ненавижу, лгу, завидую, презираю, осуждаю.... Приходят со страшными скорбями, с намерением убить себя, с отчаянием безысходностью. Покаяние - освобождение от греха. 

В Бердск Валентин Яковлевич приехал после того, как распределили сюда по окончании ленинградской духовной семинарии его младшего сына - священника Василия, настоятеля Бердской Сретенской церкви. А до этого была служба в православном храме в Самарканде. 

Сейчас отец Валентин что называется, на заслуженном отдыхе, получает законную пенсию инвалида войны. Тем не менее, каждый день приходит в старенький храм, исповедует и причащает, крестит младенцев и отпевает усопших, проповедует, неся пастве своей слово Божье, Он помогает, и прихожане помогают содержать церковь, жертвуют, организуют бесплатные обеды. Он будет приходить сюда весь отмеренный ему Богом земной век. Судьба Валентина Яковлевича Бирюкова - судьба его поколения. С той лишь разницей, что он острее воспринимает людскую боль и знает, как от нее избавить. Священник Валентин положил на алтарь служения Богу всю свою жизнь. Он мудрый и кроткий старец. 

Анна Стасова. Свидетель № 403 8 апреля 1999 г.