Субботу 21 июня 1941 года советский народ, в том числе и жители маленького Бердска, провел как обычно. Не произошло никаких изменений и в ночь на 22-е.

Бердчане старшего возраста помнят июнь 1941 года, помнят воскресный день, когда репродукторы озаботили всех неожиданной вестью: "Война"...

Но растерянности не было ни в Бердске, ни в Новосибирске. Нигде. Тысячи людей ринулись к военкоматам, в райкомы, чтобы немедленно встать в колонны формирующихся рот и маршевых батальонов.

Воскресное утро 22 июня наши земляки — СЕРГЕЙ ЛЕОНТЬЕВИЧ ЛАПИН и Анатолий Иннокентьевич БАТЕНЕВ — встретили на боевых постах. Еще накануне по приказу адмирала Кузнецова, народного комиссара ВМФ СССР, военно-морские силы были приведены в состояние боевой готовности. С. Л. Лапин, стрелок-радист, на бомбардировщике ТБ—ЗФ выполнял боевой вылет над Белым морем. Его задачей было: уничтожить корабли противника, вторгшиеся в водные просторы Родины. Забегая вперед, отметим, что полеты над северными водами С. Л. Лапин продолжал до сентября 41-го. Был ранен. После 3-месячного лечения в госпитале Сергей Леонтьевич в качестве стрелка теперь уже стрелкового отделения участвовал в освобождении Тихвина. Второе ранение, и снова госпиталь. Третий раз С. Л. Лапин был ранен в одном из боев при освобождении Белоруссии.

А. И. Батенев в 1940 году был призван на действительную военную службу после окончания средней школы и направлен в артиллерийскую школу. К началу войны командовал зенитным орудием. Появление пятидесяти фашистских "Юнкерсов" и "Хейнкелей" не застало врасплох зенитчиков, прикрывающих военные корабли на рейде порта Одессы от воздушного нападения противника, хотя... Хотя само появление огромного числа "целей" — фашистских бомбардировщиков — явилось неожиданностью. Нужна была внутренняя мобилизация. И она пришла — на все месяцы героической эпопеи защиты Одессы, затем многомесячной обороны Керчи, отступления через Новороссийск и наступления через него, освобождения Севастополя (эти названия городов говорят сами за себя). И все эти месяцы и годы войны некогда было зенитчику из Бердска раскрепоститься от внутренней мобилизации того первого военного дня. Не удался тогда фашистам внезапный удар по кораблям, ни один из них не пострадал.

И сегодня нас восхищает подвиг, совершенный адмиралом Кузнецовым 21 июня 1941 года, когда вопреки указаниям Сталина, он отдал приказ, который мог стоить ему жизни.

...Георгий Симонович ЛУЧИНИН закончил бердскую десятилетку в 1939 году. Через два года молодой лейтенант после окончания Тамбовского кавалерийского училища, полный надежд на прекрасное будущее, ехал к западной границе. 22 июня он прибыл в село на р. Прут, где ему предстояло получить взвод и заниматься его обучением и воспитанием. Несмотря на второй час ночи, на улицах села было много молодежи, еще не остывшей от танцев. Звучали смех, песни. Без труда с помощью отдельных парочек Георгий Симонович нашел дорогу в военный городок. Там его отвели в офицерское общежитие, определили кровать. Да только не пришлось бердчанину ни расправить, ни заправить постель на той кровати. Неспавшие холостяки бурно приветствовали своего нового коллегу. Но полное знакомство не успело состояться: прозвучал сигнал сирены. Новые товарищи, выбегая, дали совет: "Ложись спать, у нас тут тревоги каждую ночь", "Ложись, а утром мы тебя представим, кому надо". Было 3 часа 30 минут. Вскоре в военном городке стала слышна перестрелка. Стало яснее ясного — это не учебная тревога. 'Свою часть (5-й кавалерийский полк 9-й кавалерийской дивизии) лейтенант Лучинин догнал в поле.

К 6 часам дивизия вместе с подразделениями пограничников и полком НКВД в полном составе заняла оборону вдоль пограничной реки Прут.

Уже когда основные силы дивизии вышли в район сосредоточения, противник нанес мощный авиационно-артиллериискии удар по военному гарнизону. Над военными городками бушевало пламя. Но удар противника в основном пришелся по обезлюдевшему месту. Взвод Георгий Симонович принял при занятии обороны .на берегу р. Прут, знакомиться с личным составом пришлось в ходе боя. Между 6-м и 7-м часом румыны и немцы под прикрытием артиллерийского огня двинулись через Прут. Река была мелкой и узкой; правда "наш берег" крутой и довольно высокий, выше человеческого роста. Получилось: с одной стороны короткая дистанция для стрельбы, т. е. противник мало находился в зоне огня, а с другой — обороняющиеся наносили им большой урон гранатами, когда они сосредотачивались под обрывом.

"При начале движения фашистов мы открыли огонь из всех видов оружия. И, несмотря на огромное превосходство противника в людях — раз в 10—15, он начал отступление. Когда мы увидели такое, то не сразу и поняли: по отступающим румынам немцы открыли огонь из пулеметов,— вспоминал Г. С. Лучинин.— Наша дивизия держала оборону около 1,5 суток, за это время нам удалось отразить многочисленные атаки захватчиков. К этому времени подошли стрелковые части и нашу дивизию бросили на уничтожение немецких десантов".

Практически до августа Георгий Симонович не выходил из боев в приграничье. Дивизия не раз наносила по врагу ощутимые удары, не раз обращала его в бегство. В одном из боев наш земляк попал под пулеметную очередь — пять пуль обожгли ногу лейтенанта Лучинина. Одна из них засела навечно.

...За несколько месяцев до войны был призван в ряды РККА Георгий Ефимович ЛОСКУТОВ. Его служба началась в школе по подготовке младших артиллерийских командиров при 162-м гаубично-артиллерийском полку. Заканчивать школу и сдавать экзамены на командира 152 мм гаубицы пришлось в боях. 14 июня полк вместе со школой был поднят по тревоге. Никаких учений не проводилось. Была выведена из портов вся материальная часть, загружены все материальные средства, после чего полк совершил марш из г. Житомира к западной границе, оставив позади г. Львов.

22 июня артиллеристы видели только немецкие самолеты, наблюдали за воздушным боем. 23-го на огневые позиции артиллеристов двинулись фашистские танки, сзади них кралась пехота. Движение противника вперед прекратилось с первыми выстрелами мощных гаубиц, снаряды которых расправлялись с легкими танками врага, как с бревенчатыми домишками. Вскоре, оставив на поле боя подбитые танки и убитых солдат и офицеров, фашисты спешно покинули поле боя. Стало ясно: хваленые войска поработителей Европы можно и должно бить. Ведь силы наступающего врага значительно превосходили силы артиллеристов. Однако враг не считался с потерями, он рвался на восток. Там его ждала скорая победа над "русским медведем", там лежала плодородная земля и рабы на ней, много рабов — сколько хочешь.

18 ноября при отражении уже не первой за день атаки рвущихся вперед фашистов Георгий Ефимович, был ранен — пуля прошла через левое плечо.

Через четыре месяца сибиряк Лоскутов снова встал в боевой строй, только теперь его "куликово поле" легло через новгородскую землю. Здесь он, чтобы еще злее бить врага, вступил в партию большевиков. Немало фашистов нашло свою гибель от меткого огня 120 мм миномета, расчетом которого теперь командовал Георгий Ефимович.

В одном из боев в марте 1943 года близко разорвавшимся фашистским снарядом сержант Лоскутов был контужен. После пятимесячного лечения направился на фронт. И снова тяжелое ранение. Всего же нашему земляку пришлось отлежать в госпиталях 14 месяцев, перенести 11 операций, пять из которых были проведены уже после войны.

Его родной брат Василий Ефимович Лоскутов, призванный из Бердска до войны, тоже проходил действительную службу на западной границе. С начала войны связь с ним прервалась, и навсегда.

И еще дважды в семью Лоскутовых приходили горестные сообщения: о гибели Петра — активного комсомольца 20-х годов, председателя поссовета, грузчика госмельницы, а на фронте — первого номера безотказного "Максима"; и Андрея — известного на весь Бердск пимоката; у обоих на руках вдов осталось 5—6 детей.

Станислав Михайлович СТАНКЕВИЧ в 1933 году ушел на действительную военную службу добровольцем. Будучи артиллеристом, последовательно прошел все младшие военные звания. В финскую войну был офицером, командиром огневого взвода. Взламывая всемирно известную линию Маннергейма, двигался в цепях пехоты от Ладожского озера к Выборгу. Кроме напряженных боев, ему навсегда запомнились небывалые морозы. Там, на Корельском перешейке,

зимой 1939-40 гг. значительные потери составляли обмороженные и замерзшие. На группу отдыхающих выделялся наряд, который переворачивал спящих; иначе люди примерзали к подстилке. После подписания мирного договора с Финляндией Станислав Михайлович вместе с частью убыл в Белоруссию. Начало войны встретил в районе города Лиды. В военном гарнизоне были летчики, артиллеристы... Фашистские самолеты налетали внезапно. Не получая сопротивления, беспощадно бомбили военные городки. Из самолетов, стоявших на местном аэродроме, взлетали единицы. Танки в парках стояли без топлива... Артиллеристы, подцепив на крюки орудия, стали отходить на восток. Разворачиваясь то на одном, то на другом рубеже, наносили внезапные удары по врагу, нагло рвущемуся на нашу землю.

И вот здесь встает вопрос: разве бы так нагло перли на восток фашистские захватчики, если бы утром 22 июня боевые самолеты стояли не на аэродромах, как на параде, а в укрытиях, и артиллерия не отступала бы вглубь страны без снарядов, а встречала врага на огневых позициях?

Но это мы стали умными теперь. А тогда сотни солдат и офицеров нашей армии вставали навстречу врагу. Как вставали под Ельней воины той знаменитой дивизии, в рядах которой воевал и был ранен бердчанин Станкевич. Уже находясь на излечении в госпитале, Станислав Михайлович получил поздравление — дивизия переименована в 1-ю Гвардейскую.

Войну Станислав Михайлович закончил в должности начальника штаба артиллерийской бригады, звание имел — подполковник. За личную отвагу и мужество, за хорошо спланированные и проведенные боевые операции он был награжден орденами Александра Невского и Отечественной войны II степени, медалью "За отвагу", другими наградами. Сталинград и Орел, Секешфехервар и Вена — вот путь артиллеристов под командованием подполковника Станкевича. (Документальную повесть о нем читайте ниже).

...Не вернулся в Бердск с войны Петр Павлович БОБРОВ. Окончив среднюю школу, он в 1939 году поступил в строительный институт. В это время армия переходила с милиционной системы на кадровую, и многие студенты, в том числе и Петр, были мобилизованы и направлены в военные училища и школы. Местом службы стала полковая школа минометчиков в г. Уфе. Окончить ее не удалось — по тревоге часть курсантов убыла на войну с Финляндией. После зимней кампании Петр Павлович летом 1940 года со своей частью прибыл на территорию Западной Украины, оттуда перед войной от него пришла последняя весточка. Он ушел в безвестие, но память об этом замечательном, увлеченном юноше, о его сверстниках, разделявших с ним судьбу, -должна остаться на века: в камне, бронзе, цветах.

Из-за болезни (в 30-е годы в Сибири свирепствовала малярия) Василий Михайлович МАЛЫШЕВ был призван на действительную службу в 1939 году. Он стал пограничником в Западной Буковине. В марте 1941 года он приезжал в Бердск: поощрили за добросовестное отношение к исполнению воинского долга. Родственникам сказал о зверствах, чинимых бандеровцами. "Однажды,— поведал он,— мы сидели в столовой с товарищем. К нам подсели две женщины, но я сразу угадал в них переодетых мужчин. Делал всякие знаки товарищу, а потом, сославшись на туалет, ушел совсем. Товарищ, несмотря на мои предупреждения, остался. Утром следующего дня его голову нашли у забора на территории части".

Не все тогда было тихо в местах, где в скором времени предстояло развернуться крупным сражениям. Уже шла война, уже было достаточно выстрадано, когда в семью пришло письмо: "...Нахожусь в 13 км от г. Черновицы. Пишу на пеньке. Идем в бой. Дорогая, береги здоровье и воспитывай сына...". Это письмо, вернее записка на листке бумаги, было последним.

Среди бердчан, вставших в первые часы и дни войны на пути фашистских оккупантов были СИМАКИН Степан, ШАБАЛИН Иван, УСТИНОВ Роман, БАЗИЛЕВСКИЙ Григорий, МАСЛОВ Дмитрий, ЗЫРЯНОВ Илларион и другие наши земляки. Они вошли в ту трагическую статистику, которую мы знаем сегодня как отношение 97 к 3, т. е. из ста вступивших в схватку с врагом осталось только трое.

...Бердчанин Василий Иванович КОПЫТОВ перед войной окончил танковую школу в Новоград-Волынском. Война застала его на должности механика— водителя танка. Много боев провел экипаж машины боевой. В одном из них братская танковая семья подбила семь немецких танков, на каждого члена экипажа почти по два танка — героический подвиг. К сожалению, на войне не бывает без поражений, без гибели. В 1943 году старшина В. И. Копытов погиб.

Мы предлагаем бесхитростный рассказ бердчанина, которого захватила война на срочной службе в Архангельской области.

"22-го июня 1941 года короткий митинг и жесткий приказ: через сутки эшелонами убыть к линии фронта.— Мы,— продолжал рассказ Михаил Михайлович БОРОДКИН,— всю дорогу пели песни. Где-то перед Псковом объявили: "немецкий десант!" Была небольшая напряженная обстановка, и мы снова с песнями поехали дальше. Прибыв в Псков, мы сразу же заняли огневые позиции — часть была зенитная. Первый налет на Псков фашисты совершили ночью, где-то около трех часов. Было очень страшно. Казалось, что "звуковые бомбы" падают прямо на твою голову, хотя в самом деле разрывались далеко. На этой* первой огневой позиции мы пришли к непререкаемому выводу: как только прибыл на огневую позицию — рой землю без устали, оборудуй укрытие для орудия и для себя. Маскируй позицию самым тщательным образом...".

...Василий Васильевич РУСАКОВ родился в Бердске. После получения водительских прав работал шофером на перевозке зерна в колхозах и совхозах, грузов на строительстве завода им. Чкалова, а затем оперного театра. В 1938 г. был на 1,5-месячных сборах, а в 1939 г.— на 6-месячных (задержали из-за войны на Халхин-Голе).

4 апреля 1941 г. снова призван на сборы. Строил ДОТ в 4 км от границы. В ночь на 22 июня В. Русаков с товарищами вязал арматуру. Услышав взрывы, они отнесли их "на счет лейтенанта Родимочкина". А вскоре увидели немецкие самолеты, насчитали их 38. "Мы поняли: война! Самостоятельно окончили работу и пошли в расположение роты, взяли свои вещи. Я успел заскочить в столовую, захватил 4 буханки хлеба и столовый нож. Мы двинулись, на восток небольшой группой, так как больше уже никого не было. К вечеру увидели толпу, бегущую навстречу. От тех людей узнали: впереди немецкий десант. У нас же кроме кухонного ножа — никакого оружия.

По дороге на восток к нам присоединились земляки из Барнаула. Их саперный батальон мы называли барнаульским, себя называли новосибирцами. Вот здесь-то мы и встретили молодого майора, который вывел нас лесными дорогами на восток. Мы ему благодарны и по сей день. Иначе нам не избежать бы плена. Все-таки мы нашли свой батальон. На 4-е сутки нам выдали оружие. Это были польские винтовки, позже мы с ними намучились, так как только после трех осечек происходил выстрел. Выдали тут же нам по 30 патронов, по 2 гранаты. Хоть и не ахти какое оружие, но мы почувствовали себя уверенно.

Где-то в районе Опочки, Режицы мы получили задание минировать дороги И взрывать мосты — началась настоящая боевая работа. Здесь мы потеряли нашего хорошего товарища из Бердска Александра УСТЮГОВА. Он ошибся при установке противотанковой м"ины. И вообще к этому времени мы недосчитались многих: как среди командного состава, так и рядового.

На рассвете 6 июля нас бросили на борьбу с немецким десантом. Фашисты были в форме советской милиции. Десант был уничтожен полностью, но в перестрелке был я ранен. Лечился в г. Горьком".

Есть боевая характеристика на сержанта В. В. Русакова, очень положительная. В битве за Москву Василий Васильевич возил на аэросанях советского полководца К. К. Рокоссовского.

В 269-й ОСБ были призваны из запаса два брата КОСТИНЫХ — Анатолий и Петр, их зять Василий ФЕДОРОВ и его брат Дмитрий.

ДОТ, на котором работал Анатолий Иванович, располагался в 2,5 км от границы и в 18 км от Колварии. Все вооружение батальона сводилось к нескольким винтовкам, 3 ручным пулеметам. Около 6 часов утра батальон подняли по тревоге. Где-то гремели взрывы, один из них был особенно мощный. Пограничники на предложение о помощи ответили: "Вы же безоружные, отходите на восток. К нам на помощь скоро придут танки и самолеты".

"Пограничники,— вспоминал А. И. Костин,— держались целый день, молодцы! А пограничник из Сувалок рассказывал, что немцы ворвались на погранзаставу и жену его, а затем и сына поддели на штыки, трупы же бросили в костер".

Конечно, такому "новому порядку" не будешь рад. А ведь именно с него начали "Дранг нах Остен" гитлеровские палачи. Кровь, слезы, нечеловеческие страдания — вот что несло нам фашистское нашествие. "Отход,— продолжал рассказ А. И. Костин,— мы начали около 10 часов. Офицеров с нами никого не оказалось. Мы пошли на восток группами. Нашу группу возглавил сержант.

Карты не было. Куда идти? Шли, можно сказать, наугад. Днем нас обнаружили с воздуха и гонялись буквально за каждым человеком. Мы до ночи прятались во ржи. Шли только ночью, надежно прячась днем. Так мы добирались к своим около - месяца, пока не попали в засаду.

Так мы оказались в плену. Нас, пленных, за людей не считали. Мы работали под сильной охраной в каком-то лесничестве. Работа очень тяжелая, а кормили гнилой брюквой да немытой и неочищенной картошкой. Ослабевших добивали палками. Были и такие фашисты, которые убивали ни за что, для потехи".

Анатолий Иванович из плена был освобожден американцами, в том же победном 1945 г. вернулся в Бердск. Вернулся освобожденный из плена и Николай Степанович Востриков.

А вот еще одно воспоминание нашего земляка, которому удалось вырваться из Колварского ада — Николая Ивановича ЛЕБЕДЕВА. Еще до войны, по рассказу Николая Ивановича, им местные жители не без злобы говорили: скоро вас отсюда погонят!

В ночь на 22 июня Н. И. Лебедев работал на своем объекте. Уже светало, когда прискакал конный и приказал бросать работу — началась война. На минуту забежали в казарму и едва выскочили с вещами из нее, как, казарма была фашистами разрушена. Некоторые не успели взять свои вещи, так несколько дней и шли в одном нижнем белье.

После того, как вышли к своим, Николай Иванович оказался в 359-м ОСБ. В сентябре 1941 г., когда они с Федоровым рыли блиндажи, разорвавшаяся немецкая бомба осколками тяжело ранила Лебедева. Он перенес 3 операции, но осколки продолжали и продолжали "выходить". Федоров в тот раз отделался испугом, а вот через неделю война жестоко его искалечила, лишила руки.

Удалось выбраться из того ада и Александру Николаевичу ЗЫРЯНОВУ. После он прислал письмо домой, где была и такая фраза: "немцы нас застали врасплох. Выскакивали в одних рубашках". С сентября 1941 г. переписка с Александром прекратилась навсегда.

Из тех, кто ушел на строительство УРов в апреле 1941 г., не вернулись в Бердск: Григорий СУВОРОВ, Владимир САННИКОВ, Александр ВОРОНЦОВ, Василий КРЮЧКОВ, Петр КОСТИН, Павел ЗАХАРОВ, Федор КРУГЛИКОВ, Петр ХЛЕБНИКОВ, Михаил ХОМУТОВ. Но полон ли этот список? В нем числится еще Михаил КОБЫЛКИН. Уходя из дома по повестке 5 апреля,, он не разрешил для проводов выйти за калитку никому из родных, даже матери: "Подумаешь! Через 45 суток буду дома. Ждите!". В тот апрельский день будущее казалось таким ясным!

А западнее Львова строили УРы сибирские ОСБ: 24-й из Новосибирска и 25-й из Барнаула. Они убыли на запад) также в апреле.

"Мы начали работать сразу, как трлько разгрузились. Помню, со мной из Бердска был еще Владимир ВОЛКОВ,— так начал воспоминания Константин Арсентьевич СИЗОВ, сапер из 24-го ОСБ.— Лично я работал на 3-й линии — это- в 15 км от границы. Мы выкопали 36 котлованов глубиной 6—7 м, построить успели только ,6. Утром нас построил комбат и объявил, что началась война. Мне и еще нескольким бойцам было приказано на 4-х конных повозках вывезти батальонное имущество во Львов и там сдать на военный склад. От с. Жовки, где мы тогда находились, до Львова было километров 30, и мы это расстояние преодолели без приключений. Сразу же при въезде во Львов увидели следы разрушений: был разбомблен железнодорожный вокзал, станционные постройки. Вспомнилось: когда мы грузили повозки, к нам с передней линии прибежали несколько человек в одних кальсонах и рассказали, что немцы обстреляли их казармы, от казарм остались одни руины. Часть людей погибла. Нас возмутило, что на 1365 человек было всего 35 винтовок. Сердце болело по оставленному стройматериалу, его было заготовлено очень много.

...Во Львове мы нашли воинский склад. Офицер, который нас там встретил, ничего принимать у нас не стал. Нам же приказал поджигать склады с вещевым имуществом. Руки не поднимались, однако приказ есть приказ! Сколько там сгорело добра. Горело офицерское и солдатское обмундирование, сапоги, ботинки. Мы себе ничего не взяли. Во время этой "работы" я встретил бердчанина Андрея Суркова. Он в этот день нес караульную службу на складе. После войны я узнал, что Андрей погиб".

Таким запомнилось К. А. Сизову начало войны, по дорогам которой он отшагал и прополз сотни огненных верст. После героической обороны Киева его и других сибиряков перебросили на Северо-Западный фронт, где немцы упорно пытались разорвать связь между Ленинградом и Москвой, выйти к столице с тыла.

Здесь и далее он не раз встречал знакомых бердчан; похоронили шофера из бердского Дома отдыха Михаила Чуркина, директора кирпичного завода Лисихина. Под Старой Руссой К. А. Сизов встретил родного брата Василия.

Последние выстрелы Константин Арсентьевич услышал в Гдыне, а до этого нужно было пройти через многие области России, Белоруссии, Прибалтику, Восточную Пруссию. Вернулся в Бердск с двумя медалями "За отвагу", одной "За боевые заслуги" и другими боевыми наградами. -

...Андрей Николаевич ДУБРОВИН родился в 1914 г. в крестьянской семье; как все крестьянские дети, стал помогать родителям с раннего детства. Очень любил лошадей. В рядах Красной Армии не служил. Не призывали из-за болезни ног (сломал в детстве). Любить бы ему всю жизнь лошадей, холить их, но...

Его призвали на сборы в апреле 1941 г. Строил ДОТы в одном батальоне с К. А. Сизовым (они не знали друг друга). А в начале войны на него пришла похоронка. Вскоре при родах умерла жена А. Н. Дубровина, еще через 4 месяца не стало и его маленькой дочери.

25-й ОСБ убыл на строительство УРа из Барнаула. В его составе в район западнее Львова прибыл Павел Дмитриевич РУБЦОВ. К этому времени он был уже опытным бойцом. В середине 30-х годов проходил кадровую учебу, начинал орудийным номером, закончил службу в кавалерийской разведке. Побывал и на финской войне, где из-за лютых морозов после переохлаждения попал в госпиталь. И вот через год снова призван, теперь на юг страны.

В ночь с 21-го на 22-ё П. Д. Рубцов нес караульную службу. С поста сменился под утро. Как обычно, поднялся на второй этаж караульного помещения. Не успела свободная смена поставить оружие в пирамиды, как прозвучала сирена. На построении объявили о нападении фашистской Германии. Тут же был отдан приказ на отход батальона в тыл. Караулу, в том числе и Павлу Дмитриевичу, надлежало занять оборону и обеспечить организованный выход батальона из района боевых действий.

"Днем 22-го июня мы немцев не видели, но целый день усиленно готовились к обороне. Несколько позже вблизи нас расположились артиллеристы. Вечером этого же дня нас на машинах отвезли в тыл, к дальнему ДОТу. Он еще не был готов. Поэтому оборонительные позиции мы стали готовить вокруг ДОТа. В ход пошли заготовленные стройматериалы и оставленный инструмент. К утру мы окопались, произвели маскировочные работы.

Утром 23 июня (нас было 5 человек) услышали приближающийся шум работающих двигателей. Вскоре увидели 3 немецких мотоцикла. Было ясно — это разведка. Я не удержался и ударил по ним из ручного пулемета. Один мотоцикл перевернулся, а остальные успели развернуться и удрать. Видимо, я тогда очень переволновался и стрелял неумело.

Примерно через полчаса видим, как к нам кто-то бежит в одних трусах. И хорошо, что мы сразу не стали стрелять — это оказался посыльный. Он нам передал приказ на отход.

Действовали мы спокойно. Зашли в казарму, взяли свои вещи, а затем подожгли все строения. Батальон мы догнали под Львовом, здесь произошло соединение с 24-м (Новосибирским) саперным батальном. Оба подразделения получили оружие и стали боеспособными единицами. В дальнейшем не раз пришлось побывать в окружении, но каждый раз снова и снова пробивались к своим, правда, с немалыми потерями.

Так  с  боями  Павел  Дмитриевич  дошел до  Сталинграда.

А всего из семьи Рубцовых воевало 4 брата. Павел и Василий, одолев многие превратности войны, вернулись в родные сибирские края. Самый старший брат Михаил и самый младший Леонид в Бердск не вернулись.

133-я стрелковая дивизия убыла на войну в составе 24-й армии в первые дни войны. Отличилась в битве за Москву и за боевые заслуги впоследствии была преобразована в 18-ю Гвардейскую стрелковую дивизию. О подвигах воинов этой дивизии военные мемуаристы написали немало книг.

В списки полков и отдельных батальонов 133-й стрелковой дивизии при ее отправке на фронт были включены более 130-ти бердчан. Это самое большое число наших земляков, воевавших в одном соединении.

В июле-августе 1941 года дивизия находилась в обороне, на берегах Днепра под г. Ярцево, где ее полки непосредственного соприкосновения с противником еще не имели.

Первый бой с немецкими захватчиками воины дивизии приняли в сентябре 1941 г. на Тверской земле. Враг обрушил на позиции сибиряков мощный удар. Кровопролитные бои не прекращались ни днем, ни ночью. В ходе жестокой схватки с врагом 418-й стрелковый полк (в нем воевало большинство бердчан — более 90 человек) не- только отстоял свои позиции, но и сам перешел в наступление на врага. Сибиряки смело и решительно вступали в рукопашный бой и враг не выдерживал, отступал.

418-й полк отбросил противника на 5 км, освободил населенные пункты Мосты, Ореховня. В эти тяжелые дни пропал без вести бердчанин Александр Маркович Споков, смертельно ранен Григорий Никитич Селищев.

16 октября 1941 г. полки 133-й пошли в наступление на северо-западную часть г. Твери (Калинин), захваченной немцами. 418-й полк атаковал деревню Ново-Калинино. Вражеские подразделения в панике бежали, бросив автомобили и мотоциклы. Весь день шел кровопролитный бой, переходящий в рукопашные схватки. Сибиряки освободили несколько населенных пунктов, в том числе ст. Калинине, где захоронен бердчанин Михаил Федорович Овчинников. По имеющимся данным он погиб 7-го ноября 1941-го года, а практически дивизия в это время находилась на марше к городу Твери. Бой же за эту станцию 418-й полк вел 18 ноября.

Взламывая оборону немцев, воины дивизии ворвались на улицы Твери. В жарких беспрерывных уличных боях отличился наш земляк 'Егор Барабанщиков. Он, действуя в группе добровольцев, в критический момент боя принял участие в уничтожении вражеского блиндажа, мешавшего продвижению нашей пехоты.

26 октября за успешные боевые действия всему личному составу сибирского соединения Верховный Главнокомандующий Сталин объявил благодарность. Об этом не суждено было узнать бердчанину Николаю Андреевичу Измугде-нову — он отдал жизнь за избавление от фашистского порабощения старинного русского города.

Враг неистовствовал, фашисты яростно рвались к Москве. В конце ноября немцы вплотную приблизились к каналу Москва-Волга. На особо опасный участок прорыва противника была на автомобилях переброшена в течение двух суток 133-я дивизия. Инженерные работы дивизии завершить не удалось. 25 ноября на ее полки враг нанес мощный удар танковыми и механизированными частями. В течение 25 и 26 ноября немцы упорно стремились смять сибиряков, но в конце концов вынуждены были отступить, оставив против 418-го полка до 500 трупов солдат и офицеров и 18 сожженных танков и бронетранспортеров.

Сибиряки и в последующие дни стойко стояли на занимаемом рубеже. Не пропустил врага, не отступил ни на шаг и 418-й стрелковый полк, насмерть стоявший на позициях между населенными пунктами Ольгово-Языков. Где-то здесь, на подмосковной земле, сражаясь на пределе сил с ненавистными захватчиками, пали или пропали без вести доблестные воины из Бердска Михаил Алексеевич Борзых, Павел Петрович Казанцев, Григорий Михайлович Камшилов, Николай Степанович Тюлькин, Гаврил Петрович Устюжанин.

В эти дни с фронта в Бердск было направлено письмо с неимоверно тяжелым содержанием: "...увидишь жену Гриши Камшилова, то передай ей, что Григорий погиб. Мы три дня вели бой за одну деревню. В этом бою Григорий был тяжело ранен, он остался на поле боя. Пробраться к нему не было никакой возможности...".

Во избежание окружения в ночь на 30 ноября по приказу командования 133-я дивизия отошла на новый рубеж. 418-й стрелковый полк прикрывал отход основных сил дивизии и успешно справился с поставленной задачей.

На вновь занятом рубеже дивизия продолжала отбивать яростные атаки врага. Даже оказавшись в окружении, личный состав не дрогнул, а ударами в разных направлениях наносил противнику большой урон. 418-й полк вновь отличился массовым героизмом в районе деревни Каменка Дмитровского района Московской области. В бою за этот населенный пункт пал смертью храбрых Павел Ефимович Кунгурцев. Презирая смерть, он решительно действовал на подступах к Каминке. Его имя запечатлено на памятнике воинам-сибирякам, что поставлен в этой деревне.

О накале боев на последнем оборонительном рубеже в Подмосковье говорит и такой факт; в эти дни в списки без вести пропавших были внесены бердчане Илья Гаврилович Зверев, Григорий Иванович Панфилов, Александр Михайлович Ростов, Михаил Федорович Рынков, Иван Алексееич Тырышкин.

К началу контрнаступления советских войск под Москвой 133-я стрелковая дивизия вошла в состав 1-й Ударной армии, состоявшей из уральцев и сибиряков. В течение 10 дней сибиряки вели усиленные наступательные бои, за это время освободили 15 населенных пунктов. В этих боях на территории Рузского района товарищи похоронили еще двух бердчан — Михаила Борисовича Белова и Ивана Евсеевича Яковлева.

И снова, уже в который раз 133-ю стрелковую перебросили на новое направление. С 14 по 16 декабря дивизия эшелонами прибыла в Калужскую область, в район станции Тарутино. И сразу в бой, в наступление на берегах реки Оки.

Взламывая сильно укрепленную оборону противника, отбивая его яростные контратаки, 133-я дивизия совместно с другими соединениями 49-й армии шла на запад, к г. Юхнову. Дивизия не выходила из этих боев с 16 декабря 1941 года по 20 марта 1942 года. Было освобождено большое число населенных пунктов, при этом врагу был нанесен огромный урон. Только в боях в районе деревни Прудки 681-й и 418-й стрелковые полки уничтожили до 700 фашистов.

Но и 133-я дивизия несла потери. В эти месяцы в Бердск пришли извещения о гибели Петра Прокопьевича Корнилова, Андрея Егоровича Левина, Василия Алексеевича Осетрова, Алексея Дементьевича Устинова. При этом Петр Корнилов и Андрей Левин считаются пропавшими без вести в феврале 1942 года, без точной даты. Это могло случиться в районе населенного пункта Коммуна Савонина, когда 418-й и 521-й полки, вырвавшиеся в ходе наступления вперед, оказались во вражеском окружении с 6 по 15 февраля.

Итак, 20 марта 1942 года 133-я Сибирская стрелковая дивизия, ставшая к этому времени 18-й Гвардейской стрелковой дивизией, в ходе битвы за Москву встала по приказу командующего 49-й армии в оборону южнее Юхново на рубеже Горанец-Ново-Суковка. Участвуя во многих кровопролитных боях на территории трех областей, 18-я Гвардейская получила высокую оценку командования. Отличились стойкостью в обороне и храбростью в наступлении и бердчане. Более 30-ти бердчан предпочли умереть, но не дать врагу ходить по родной земле. Еще большее число наших земляков выбыло из строя из-за ранений, многие из них стали инвалидами. Подавляющее большинство получили за заслуги перед Родиной высокие правительственные награды.

После Московской битвы 18-я Гвардейская участвовала в Курском сражении, освобождала Белоруссию, Прибалтику, войну закончила в Восточной Пруссии. Прошла дивизия и через те места, где в первый день войны около 40 бердчан оказались в пламени сражений — это район Новой Калварии в Литве. Именно в этом населенном пункте получал орден Красной Звезды Иван Васильевич Батанов, прошедший в рядах прославленной дивизии от первого до последнего боя.

Небольшая группа бердчан в количестве десяти человек вошла в состав 521-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии. Четверо из них не вернулись в Бердск и все четверо числятся без вести пропавшими. Николай Александрович Лазарчук пропал без вести в октябре 1941 года (вероятно, в боях за г. Тверь); Григорий Максимович Михалев — в декабре 1941 г. (дивизия вела тяжелейшие бои в Дмитровском районе Московской области); Михаил Николаевич Лазаренко (данных о времени гибели не имеется). Четвертым числится Иван Евдокимович Рубанов. Командуя артиллерийским расчетом, он отличился в бою за населенный пункт Льгово в Калужской области, когда фашисты пытались окружить наступающие подразделения 521-го полка. В мае 1942 года Иван Евдокимович пропал без вести. Это случилось в Знаменском районе Орловской области. Дивизия в то время стояла в обороне, вела позиционные бои.

Много героических деяний в битве за Москву совершили сибиряки из 400-го легкого и 511-го гаубичного артполков. Это они своим метким, уничтожающим огнем остановили танки и бронетранспортеры врага, это они бесстрашно вступали в неравную схватку с вражеской пехотой, уничтожая и рассеивая ее. Артиллеристы своими меткими залпами не давали возможности немцам прорвать оборону сибирской дивизии, расчищали луть стрелковым частям.

И все же большая часть бердчан, воевавших в рядах Гвардейской дивизии сибиряков, вернулась в Бердск. Среди них: Виктор Николаевич Данилов,

Михаил    Прокопьевич    Дробынин,    Владимир    Максимиллианович    Чайка,    Иван Васильевич  Баталов,  Федор Васильевич Жаворонков  и другие.

Накануне войны соединения и части 24-й армии Сибирского военного округа принимали участие в крупных военных учениях. 22 июня 1941 года армия совершала 200-километровый марш между Барнаулом и Новосибирском. С началом войны учения были прекращены. Армия стала готовиться к отправке на фронт, ускоренно пополнялась вновь призванными из запаса. Перед войной 24-я армия считалась одной из лучших в Вооруженных Силах СССР — по вооружению и по качественной 'подготовке ее воинов.

Первые части 24-й армии стали грузиться в Новосибирске уже 27 июня. Воинские эшелоны уходили один за другим под Москву, занимая оборону на Калининской и Смоленской землях. Семь суток со 2-го по 9-го октября 1941 года немцы пытались прорвать оборону армии, но ее воины, сражаясь не на жизнь, а на смерть, стойко отстаивали занимаемые рубежи. Прорвав оборону соседей слева и справа, враг окружил сибиряков, но они продолжали оказывать упорное сопротивление во много раз превосходящим силам противника, нанося ему огромные потери. И только когда полностью, были израсходованы боеприпасы, кончилось продовольствие, когда были исчерпаны все возможности оборонительной борьбы, обескровленные части' армии стали прорываться на восток, на г. Юхнов. Без машин, орудий, патронов, теряя личный состав иногда до последнего воина.

В окружении сжигались все документы дивизий, полков. По этой причине в архивы Министерства обороны в те дни ничего не поступало. И все же немало бердчан сумели выйти из окружения. Многие из них продолжали свой боевой путь в других частях. Некоторые бердчане, оказавшиеся в окружении, вступили в партизанские отряды.

Жестокая схватка воинов 24-й армии с превосходящими силами врага в первой половине октябри 1941 г. сорвала все попытки немцев с ходу прорваться к Москве, захватить столицу нашей Родины. Вражеские войска, предназначавшиеся для захвата Москвы, вынуждены были вести бои с окруженными частями.

В этих кровопролитных боях на Смоленской земле в районе городов Дорогобуж, Ельня безвестно погибли наши земляки: Антон Маркелович Атаманов, Василий Карпович Банников, Александр Федорович Бастриков, Степан Семенович Дубровин, Андрей Прокопьевич Земляков, Иван Кузьмич Капралов, Терентий Михайлович Косарев, Иван Ефимович Курских, Никита Яковлевич Мищенко, Василий Степанович Полозков, Ефим Тихонович Соловьев (19-я стрелковая дивизия); Алексей Фатеевич Загородский, Василий Степанович Захаров, Степан Васильевич Калинин, Михаил Ильич Камышин, Василий Ефимович Клюкин, Андреи Иванович Ковригин, Михаил Дмитриевич Рубцов, Григорий Васильевич Семьянов, Анатолий Петрович Торопов, Владимир Леонтьевич Хомутов (451-й отдельный линейный батальон связи); Яков Абрамович Давыдов, Алексей Алексеевич Николаев, Егор Михайлович Новоселов, Михаил Петрович Ружников (вч. 736, 34 олб.) и другие. Это они наносили удары по тылам врага, не давая ему возможности своими механизированными колоннами победно выехать на улицы столицы.

Их смерть долго витала над полями Смоленщины. Трупы погибших практически не предавали земле, они, насквозь промерзшие в суровую зиму 1941-42 гг., лежали покрытые снегом до весны 1942-го. Лежали там, где их настигал свинцовый вражеский ливень. Трупы были повсюду, в большом количестве. Одна крестьянка, обходя убитых, собрала три мешка медальонов ("смертников"). Она надеялась с приходом Красной Армии передать медальоны своим освободителям. Не дождалась, погибла от рук палачей. Затем сгорел и ее дом, где хранились мешки с бесценными сведениями о погибших... Сегодня поисковики-энтузиасты продолжают поиск и захоронение погибших в ту трагическую осень.

В апреле-мае военнообязанных бердчан призывали на военные сборы, так было ежегодно. Весной 1941 г., как обычно, большими командами бердчане убывали в различные части для обучения военному делу. Многочисленная группа призванных была направлена в Юргу для обучения огневому искусству из артиллерийских систем. Там и застала их война, с началом которой все занятия были прекращены немедленно.

Всех  минометчиков объединили  в   12-й отдельный  минометный  батальон  и эшелоном направили в Бердск. Здесь батальон деформировался в течение двух .недель.   В   его   подразделения   дополнительно   влились   еще   десятки   бердчан.

Всего  наших земляков оказалось  в этом  подразделении более  70-ти  человек.

На фронт ехали через Москву. Под Вязьмой эшелон попал под бомбежку, но все обошлось благополучно. Оборону 12-й батальон занял под г. Белый в Тверской области. В период оборонительных боев погибли бердчане И. А. Кишкин, И. Г. Почевалов, М. С. Щербаченко.

Ко времени наступления немецких полчищ на Москву 2 октября 1941 г. минометчики стояли в обороне в д. Жидки Батуринского (ныне Холм-Жирковского) района Смоленской области. Батальон входил в состав 171-го минометного полка 29-й армии. На вооружении были 120-мм минометы. Радиус поражения этой системы достигает сотни метров. Только вот этих самых мин на 2 октября 1941 г. оказалось по пять штук на миномет — это на несколько минут боя. ,

Немцы, не считаясь с потерями, лезли напролом. Израсходовав боезапас, батальон получил команду на отступление. Часть же личного состава из числа минометчиков была оставлена для прикрытия отхода и вскоре оказалась окруженной немецкими частями. Окруженные до конца выполнили свою задачу: упорной обороной они задержали врага, основные силы батальона, его материальная часть были сохранены.

Именно в эти дни навсегда прервалась связь родных с Александром Ахматовым, Вениамином Брызгаловым, Василием Дроздецким, Акимом Куликовым, Василием Лоскутовым, Аркадием Овчинниковым, Григорием Семьяновым, Сергеем Солдатовым.

О том, как храбро и мужественно сражались минометчики, мы можем судить из скудных строк письма, пришедшего в семью Серафима Гончаренко. Политработник минометного батальона сообщал, что все держались до последней возможности. В конце концов немцы вынудили их отступить на остров, в болота, где бойцы держались еще трое суток, отражая натиск врага. Погибли почти все, не думая сдаваться врагу. В живых остались только три человека. Сам писавший письмо был тяжело ранен, находился на излечении. Восхищаясь мужеством и героизмом Серафима Гончаренко, политработник обещал возбудить ходатайство о предоставлении Гончаренко к правительственной награде и написать еще письмо. Но не написал, видимо, не перенес тяжелой раны.

К 5-му декабря 1941 г. 12-й отдельный батальон дислоцировался на берегу Волго-Балтийского канала. И когда началось контрнаступление советских войск под Москвой, минометчики имели большой запас тяжелых мин. Их удар по врагу нанес огромный урон частям неприятеля. Без передышки минометчики вместе с другими частями Западного фронта двигались до г. Ржева; В апреле 1942 г. в боях. за этот старинный русский город был смертельно ранен бердчанин А. А. Зюзин.

В 1943 г. минометный батальон принял участие в освобождении Калужской, затем Орловской областей, участвовал в Курской битве на орловском направлении. Четверо бердчан-минометчиков отдали здесь свои жизни: А. Г. Рубцов, П. С. Бахарев, Я. Д. Казанцев, И. Я. Чебаков. Иван Чебаков умер на глазах своих земляков. Он был тяжело ранен в живот, так что вывернулись наружу внутренности, просил пристрелить его. Друзья поклялись отомстить за смерть своего однополчанина. 

Через многие бои прошел минометный батальон, освобождая множество сел и городов, дошел до вражеской земли. Но не всем бердчанам из этого соединения довелось дожить до светлого праздника — Дня Победы. Добивая врага в его собственном логове, погибли: А. Т. Татаринов (28 января 1945 г.), П. Я. Захаров (30 января 1945 г.) и Ф. А. Долгушин (18 апреля 1945 г.).

О боевых делах бердчан можно судить по приказам по 3-й артиллерийской дивизии резерва Главного командования (в составе этой дивизии минометный батальон прошел путь от орловской земли до стран Западной Европы). Последний бой минометчики провели в Чехословакии уже после Победы, 13 мая 1945 г.

 В 1952 году преподаватель Куйбышевского учительского института (Ново-сиб. обл.) москвичка, рассказывала своим студентам, что по Москве быстро распространилась весть, что по улицам столицы идут сибирские полки. Улицы были запружены народом. Все говорили, что сибиряки дадут немцам жару и погонят врага на Запад. Когда же мы увидели колонны сибиряков, то были несколько разочарованы: вместо богатырей, которых мы ожидали увидеть, мы увидели обыкновенных людей с красными лентами через плечо с надписями "От Сибири до Берлина". Потом, когда Сибирские дивизии разгромили немцев под Москвой, мы, москвичи, поняли, что сибиряков отличают не столько физические данные, сколько высокий их моральный дух".

Из письма Александра Ивановича Овечкина, призванного в армию с Бердской хлебопекарни: "...прошли по Красной площади. Видели Сталина, Калинина, Ворошилова. Нас прошло много. Настроение поднялось. Я воодушевился. Гитлера мы разобьем... Слышали, как москвичи говорили: "Ну, сибиряки им дадут!". Силы наши очень огромные. Мы не допустим врага до нашей столицы — он будет разбит!".

По улицам Москвы прошагал в составе 82-й стрелковой дивизии сибиряков Василий Андреевич Соболев и другие бердчане. О жарких схватках с врагом, о стойкости сибиряков в бою свидетельствуют многие письма защитников Москвы. Вот только некоторые выдержки из них.

Виктор Иванович Осминин — преподаватель русского языка и литературы Бердской средней школы № 2 писал: "...За меня не волнуйтесь. Расти наших сыновей. Помни, что все, и я в том числе, готовы нести любые жертвы. И я докажу, что я верный сын нашего народа". В следующем письме он писал: "...Кругом ужасная бомбежка. Горят и рушатся дома. Люди бегут из родного крова, льется кровь, матери теряют детей, дети — матерей. Но эта кровь, это разорение не пройдут даром врагу. Наша Красная Армия разгромит Гитлера и его банду". А вот следующие строки из письма Виктора Ивановича, видимо, были написаны после боев за город Ельню в сентябре 1941 г., участником которых он был в составе Сибирской 107-й стрелковой дивизии, за эти бои ставшей 5-й Гвардейской: "...мы шли по земле, по которой кровь текла мелкими ручейками...".

С этими строками полностью перекликается письмо еще одного нашего земляка, рабочего Василия Дмитриевича Лисицына. Он писал: "...Я находился на поле боя среди раненых и убитых и весь был в крови, как будто в воде искупался...".

Когда были написаны эти письма, Иван Кузьмич Капралов еще находился в пути из Сибири в Москву, проезжая которую написал: "Не верьте никому, что Москва сдана врагу. Москва стояла и стоять будет!".

Таков был настрой наших земляков, всего советского народа: отстоять столицу любой ценой. И они исполнили свой долг.

А был ли страх у тех, кто ушел в бой? Ответ один: был, но сильные духом его всегда побеждают. К примеру, Егор Иванович Чуркин, воевавший разведчиком и награжденный тремя боевыми орденами за удачные вылазки в тыл противника, признавался жене перед отправкой на фронт в том, что очень боится крови. Однажды Егор Иванович выполнял боевое задание вдвоем с товарищем. Ночь, тишина. Огромное напряжение духовных и физических сил. Надо быть крайне внимательным, чтобы услышать любой шорох, увидеть, казалось бы, неуловимое взгляду. Затаились бойцы не напрасно, обнаружили вражескую разведку. В этот момент товарищ Егора струсил и предложил сдаться в плен. Но услышал грозное: "Молчи! Пристрелю!". Не испугался врага лихой разведчик с берегов Оби, не побоялся крови.

Случались и у других бойцов страхи перед боем. Нет, не малодушие, а скорее боязнь за родных и близких, ведь у многих сибиряков оставались дома многодетные семьи и каково им было потерять кормильца, хорошо понимали их отцы... 

В исторической битве под Москвой, где решалась судьба Отечества, участвовало более 200 бердчан (точное число восстановить невозможно). Более 66-ти наших земляков покоятся в братских могилах на московской, тверской, калужской, тульской, смоленской землях. Многие бердчане в ходе многомесячных сражений стали считаться пропавшими без вести, десятки пролили кровь за победу над захватчиками.